Эги Эфест – двадцатилетний медбрат, учится в мед.колледже и работает в НПО “Right Side”. 

Стройный и высокий, Эги оставляет впечатление очень утонченного юноши с женственными и выразительными чертами лица. То, что он не такой, как все остальные мальчики, Эги понял ещё в раннем детстве, когда надевал женское платье, красился и, громко включив музыку, пел в своей комнате. Эта страсть к красоте и одежде осталась у Эги и по сей день: он любит фотографировать и сам шьет одежду, когда у него есть свободное время. Он даже сшил свою коллекцию однажды.
Эги вспоминает, что всегда дружил с девочками и, поэтому, когда ему впервые в пятом классе понравился мальчик, он воспринял это нормально. Мускулистый Арсен покорил сердце Эги своей маскулинностью и он принял этот факт без сопротивления.
Но что истинно вызывало в Эги отторжение, так это то, что он сам парень. С детства имея негативный пример отца перед собой, Эги не хотел признавать себя мальчиком.
“Его образ оставил во мне такое мерзкое впечатление, что я долгое время не хотел ни дружить, ни общаться, ни быть с парнями”.

Что ты чувствовал в школе, будучи не таким, как все? 

Неприятие. 

В России всё было ещё более-менее. А, когда я переехал в Армению и пошел в школу, я столкнулся с буллингом: за мной могли бегать, кричать, оскорблять, плевать в спину, кидать в меня камни. Я думаю, меня выдавали голос и манерность. Хотя даже волосы у меня были короткие и прямые, так как дома меня заставляли выпрямлять кудри. Но тем не менее о моей ориентации домашние не догадывались, о ней они узнали лишь два года назад. А манерность же они видели с детства и принимали её, даже говорили, что я был бы очень красивой девочкой.

А как родители узнали о твоей ориентации? 

Я пошел на свидание со своим парнем, и наша подруга нас сфотографировала, потом отправила мне. Я сообщения не заметил. А ночью мама разблокировала мой телефон отпечатком моего пальца и увидела переписки, фотографии, на которых мы целуемся.. 

После этого жизнь Эги разделилась на “до”, где он был любимчиком всей семьи, которого полностью содержали, холили и лелеяли, и “после”, когда родители заперли его дома, выпускали только в школу и контролировали каждый его шаг. Когда же о его ориентации узнал отец, Эги пришлось на некоторое время сбежать из дома. И хотя, после аутинга случаи с насилием в семье участились, Эги и раньше сталкивался с физическим и моральным насилием со стороны родителей.

“Однажды мой отец избил меня и сжег всю мою одежду просто потому, что я оделся по-другому – в рваные джинсы. Когда же они узнали о моей ориентации, стало хуже – у меня отбирали телефон, вещи, выгоняли по ночам на улицу. В данный момент родители не так сильно отрицают мою ориентацию, но они надеются, что это может измениться. Они думают, что во всем повинен мой круг общения и не принимают мою природу”. 

Эги признается, что в прошлом у него были три попытки суицида, с какого-то момента у него пропали все чувства и он перестал как-либо переживать. Раньше ему казалось ошибкой то, что он родился. Сейчас же, когда становится особенно тяжело, он может как следует выплакаться, а потом снова вернуться в свое обычное “бесчувственное” состояние. 

Ты до сих пор считаешь, что твоя жизнь – ошибка? 

Думаю, у меня будет бессмысленная жизнь. Потому что, для того, чтобы жизнь была осмысленной – я должен оставить за собой след и чего-то добиться, но мне уже не кажется, что я чего-то добьюсь. Я мечтаю иметь стабильную жизнь и иметь человека, который будет рядом до конца жизни. 

Помимо нетрадиционной сексуальной ориентации, из-за которой он часто сталкивался с неприятием, Эги выделяет ещё одно свое отличие от большинства, он – небинарная персона. 

“Сначала я себя воспринимал цисгендерным мужчиной. Но потом я понял, что во мне что-то всё же отличается. Иногда я хочу выглядеть, как девушка,вести себя, как девушка, одеваться иначе, краситься, чувствовать себя “ей”, а не “им” Со временем я понял, что не нужно это в себе отрицать и не нужно казаться кем-то другим, нужно просто быть собой”.

Какого тебе ощущать себя небинарной персоной, а не просто цисгендерным мужчиной? 

Когда я говорил, что я цисмужчина, всем все было понятно, а, когда я говорю, что я пангендер, небинарный – меня начинают высмеивать, мне говорят, что я ещё не определился. Для меня быть небинарной персоной в Армении – это быть непринятым и находиться под постоянным шквалом агрессии. Но несмотря на это, после того, как я осознал себя пангендером, я почувствовал себя свободнее. Мне стало намного легче, ведь я осознал себя не просто странным манерным геем, а чем-то другим. Я поняла, что я отличающаяся личность и не нужно себя принижать.

Теперь, улыбаясь добавляет Эги, когда он позволяет себе отращивать кудри и краситься, учитывая особенности его внешности, некоторые люди думают, что он лесбиянка и не трогают его на улице. 

“Хотя у этого есть свои недостатки. Я не хочу быть ни тем и ни этим, как в песне поётся: я ни парень, ни девушка, я твой ласковый зверь. Но это не воспринимается, к сожалению”.

Что для тебя свобода? 

Просто быть таким, какой ты есть и чтоб тебя любили и воспринимали таким. 

Как ты думаешь, в Армении когда-нибудь наступит такой момент, когда люди будут воспринимать друг-друга такими, какие они есть? 

На самом деле все намного лучше, чем я думал, потому что у меня много друзей, чьи родители знают о них и принимают. И у транс-людей и у геев и у би. И их родители настолько хорошо к ним относятся, принимая даже из друзей, что я почувствовал: не все еще потеряно и, возможно, все еще будет намного лучше. 

Как ты думаешь, что мешает некоторым людям Армении принимать небинарных людей и людей с нетрадиционной ориентацией?

Это из-за того, что они выросли в гомофобной среде и у них устоявшееся мнение о том, что быть кем-то другим и отличаться – это плохо. Это устоявшееся общество, где нужно быть, как все, соответствовать стандартам: хороший заработок, хорошая семья, дети, церковь. 

Тем не менее, из Армении он уезжать не хотел бы, особенно, при наличии хорошего заработка, потому что в Армении все в меру, говорит Эги: есть и природа и город, и не шумно и не спокойно.. Единственное чего ему не хватает в Армении – это хорошее отношение людей и заработок.

Ты был за границей? 

Да, я был в 50 странах. Почти во всех странах ЕС, в России, был и в мусульманских странах. И тем не менее, в Армении мне нравится то, что у меня тут есть свои люди, и мне комфортно тут находиться. А, если я уеду, мне нужно будет заново все начинать, собирать круг. Да, переезд – это эйфория в первые дни – месяц, но потом, когда ты понимаешь, что ты далеко от тех, кого ты любишь…

Говоря о любви, каково тебе быть в отношениях, будучи небинарной персоной? 

Сложно. Потому что, когда ты небинарная личность и отличаешься внешне и поведением, многим ты нравишься внешне, но при этом они не готовы к открытым отношениям. А я открытый человек. И часто в конце дня, после очередного свидания, люди говорили мне, что не могут быть со мной, потому что им стыдно со мной гулять: “многие оборачиваются”. В такие моменты мне было обидно: я и так пытаюсь не сильно выделяться и делаю все возможное, чтобы людям было комфортно рядом со мной. И, если я готов выйти с кем-то на люди, значит я ему доверяю и даю место в своей жизни. А когда другой так легко отказывается от меня, потому что боится выделяться, это говорит скорее о том, что им не нужны серьезные отношения, им надо просто скоротать время. Они не свободны внутренне. 

Эги также сталкивался и с попытками изнасилования. Но даже это уже не пугает его. Даже, если ему будут что-то кричать вслед, пугать или преследовать на улице, он не закроется дома, на следующий же день он выйдет и пройдет по той же улице. 

Что самое страшное в жизни небинарного человека с нетрадиционной ориентацией в Армении? 

Быть убитым. Но даже вопрос не в убийстве только. У тебя могут быть проблемы с местом работы, с общением с людьми. Я боюсь, что в какой-то из дней я проснусь в мусорке, или не проснусь, но тоже там. 

И я хочу добавить, что тот ад, который такой человек просходит в учебных заведениях, школах, универах и колледжах – это намного хуже, нежели там, где ты будешь работать. Подростки тебя могут избивать, издеваться над тобой и делать так, чтобы ты ощущал себя лишним. 

Тебя могут исключить из колледжа за то, что ты квир? 

Слава Богу, хоть я и учусь в маленьком колледже, который находится в населенном пункте с 10.000 населением, директриса и замдиректор меня очень хорошо приняли. Я благодарен замдиректору, которая до конца за меня боролась, несмотря на большой объем гомофобии в мой адрес со стороны учителей и учеников. Много раз я хотел бросить колледж, но она приходила, обнимала меня и говорила, что я должен тут учиться, потому что мои мозги не должны пропадать впустую. Если бы не она я бы вряд ли закончил свою учебу. 

Много таких людей ты встречаешь на своем пути? 

На самом деле меня многие взрослые люди поддерживали, из тех, кто работал в подобных организациях. Мне кажется, это потому, что меня не воспринимают, как местного и относятся ко мне намного лучше, может сыграло свою роль и то, что я из приличной богатой семьи, хотя я нигде не платил взяток.

Что бы ты сказал гомофобам? 

Ничего. Я думаю, это просто люди, которые не хотят смотреть дальше своего носа и воспринимать чужую жизнь – это просто эгоизм. 

Что бы ты сказал таким же небинарным персонам Армении, как ты? 

Я бы сказал, что не нужно бояться, потому что, если мы будем более открыто себя показывать, то нас будет визуально больше и обществу придется нас принять.

Ты веришь, что рано, или поздно это случится?    

Думаю, да. Не сейчас, не в этом поколении. Но мы должны быть активистами, чтобы благодаря нам следующие поколения могли нормально жить. Да, может, сейчас мы будем подвергаться насилию, за нами будут бегать, кричать, оскорблять, но я знаю, что из-за того, что я вот сейчас всё это делаю, потом будут жить намного лучше. И меня это успокаивает. 

Ты доволен собой? 

Да.  

Автор текста Аня Еганян

7, Марта 2024, Армения Ереван